У Катарсиса грузные шаги, такие же тяжёлые, как и его мысли. Беспокойно и тревожно они роются у него в голове, создавая раздражающий беспорядок. Катарсис хмурится, окидывая дорогу перед собой невидящим взглядом.
С тех пор, как он стал новым лидером Кластера, пролетела целая неделя. Неделя сложных, напряжённых обдумываний ситуации – и всё равно Катарсис не может до сих пор толком осознать своё новое положение. Его плечи широки и мощны, но под бременем взваленной на них ответственности он сгорбился, приник к земле. Не это он представлял, когда присоединялся к Кластеру, ожидал совсем не такого поворота событий. Катарсис не из тех, кто жалуется на жизнь, но у каждого есть свой предел терпимости, которого он, кажется, почти достиг. Он не задаётся вопросом, достоин ли он быть преемником Крима, но сомневается в целесообразности своего нахождения на его посту. Крим был хорошим лидером, здравомыслящим и уважаемым, и при всём проблемном отношении Катарсиса к вышестоящим между ними никогда не возникало конфликтов. Он мог выполнять приказы, находя нужные ему разумные обоснования оным, но не мог отдавать их. Ему не составляло труда составить нужные цепочки после того, как он слышал распоряжение, но до них он размышлял бы слишком медлительно, слишком консервативно. Возможно, Улью был нужен как раз взгляд со стороны, кого-то молодого, быстрого, открытого к новым идеям. Думал ли Крим когда-нибудь, что Катарсис мог бы заменить его? Доверил бы ли ему своё детище?
Впрочем, теперь уже не узнать. Всё, что может Катар – добавить Крима и Трилл к числу тех, чью память он чтит, стараясь установить порядок в городе.

Он слышит вдруг звук открывающейся двери и вскидывает голову, останавливая своё хождение туда-обратно. У визитов бывшего хозяина Крима нет никакой закономерности, и Катарсис слегка недоволен неопределённостью, из-за которой он не может строить точные планы. Впрочем, он знает, что должен быть благодарен и за возможность сохранять этот дом в качестве резиденции, поэтому Катар беспрекословно выходит вон и направляется в город, чтобы не мешать человеку.
Он придерживается непопулярных маршрутов, не желая случайной встречи со «Спящим Енотом». Организация ужесточила свою политику и, несомненно, усилила наблюдение за слоняющимися по городу, и Катарсису не хочется покидать Кластер вскоре за Кримом, неважно, по какой причине.
Однако улицы темны, холодны и пустынны достаточно для того, чтобы Катарсис вышел на улицу чуть шире, если такое определение вообще можно отнести к тесным улочкам Бурого района. Как-то сразу заприметив вдалеке собачий силуэт, Катар прекращает движение и прищуривается, готовый бесшумно свернуть за угол ближайшего дома. Но он не видит длинную фигуру человека, да и енотовские ищейки редко останавливаются прикорнуть под уличным фонарём.
Задумчивыми, осторожными шагами подбирается он к псу. У незнакомца тёмная и длинная шерсть, мешающая обзору, но Катарсису кажется, что на нём нет ошейника. Чем ближе он подходит, тем больше выхватывает взглядом: сломанное ухо и придурковатое выражение на морде и откровенность совсем ещё юного возраста, объясняющего, быть может, предыдущие два феномена.

– Опасно валяться на открытом месте, – сухо, но назидательно проговаривает Катарсис, останавливаясь перед псом. Пока что он не уверен не то что в связи тёмных закоулков и случайных смертей, но даже в самой насильственной причине этих самых смертей. В его представлении укромные углы с возможной угрозой жизни более безопасны, чем улицы с реальной.