То, что было "до", ныне затёрто фантомным отпечатком в глубинах памяти. Тёплый материнский бок, запах уюта, молока и шерсти, бархатная подстилка, братья и сёстры с их писком и бестолковой вознёй... расплывчатые образы в тумане, тени, безликие отголоски жизни, которая могла бы сложиться иначе.
  Почему именно он? Воля случая. Милая семейная пара взяла к себе того, на кого первым упал их жадный, полный азарта взгляд. Им просто был нужен босерон - крупный, чёрный, лохматый пёс, антуражный, как немец и мрачный, точно доберман. Как шикарно он со своим жутким оскалом будет смотреться на Арене!...
  Да, "Тихий Омут" - так в определённых кругах была известна контора под управлением сей парочки. Нечто вроде "гладиаторской школы": они брали собак, тренировали их и на пару с единомышленниками отправляли сражаться на потеху криминальному и не очень миру. Главная фишка "Омута" - разнообразие. Не просто поднадоевшие публике питбули, не просто бои, а настоящее шоу, яркое, красочное и жестокое; шарпей против боксёра, стафф против бульдога, самоед против бультерьера, корсо против тибета... Иногда это действительно походило на схватку, иногда становилось кровавой бойней - в любом случае, зритель ликовал, страсти накалялись, тотализатор лопался от ставок...
  Именно таким видел мир щенок босерона, на третьем месяце очутившийся в аду. Нет, конечно, никто его, молокососа, за шкирку сразу на ринг не выбрасывал. Но на долгое время родным углом Номера Тринадцать стала грязная клетушка, а будни наполнились бесконечными тренировками на измор, тошнотворной похлёбкой, позже - ещё и натравкой, и во всём этом единственной отдушиной стали истории, коими обменивались порой псы из соседних вольеров да на "выгуле" в цепных посиделках.
  Их там много было: больших, средних и мелких, бойцов и "левых шавок", что наверняка издохнут уже в следующем бою. Собаки приходили и уходили, падших заменяли новые морды, и у каждого - свой рассказ; Тринадцатый слушал их, затаив дыхание, жадно выхватывал малейшие подробности, и каждую ночь после задушевных баек ему снилась та самая эфемерная, феерическая, сказочная свобода.
  Время уходило. Однажды щенок перестал быть щенком: первый бой, первые раны, первая смерть. На Арене той существовало лишь одно правило: либо ты, либо тебя. Проигравший умирает - если не от клыков соперника, то от хладнокровного выстрела судьи. Исключение делали только для бывалых бойцов: их выбрасывали на улицу, тем самым давая иллюзорный шанс выжить.
  Тринадцатый не хотел сражаться, но сражался, движимый высокой целью: свободой. Свободой и местью. Он боялся людей, он ненавидел людей, всякий раз он не уставал поражаться их жестокости, их цинизму, их пустым лицам и громким крикам "вперёд, порви его, порви!" Он наивен - в какой-то мере: жестокие законы войны всех против всех не способны были окончательно пропитать его душу - вне ринга пёс не проявлял агрессии ни к своим собратьям, ни к иному зверью; до тех пор, конечно, пока те сами не нарывались.
  Овчара выставляли против кобелей и сук, против одногодок, щенков и стариков, против громадин и всякой мелкотни. "Каждый из нас - солдат," - отмахивался Номер Тринадцать и вновь шёл в бой: рвать чужое горло под крик раззадоренной толпы приматов. "Тихий Омут" редко устраивал Арену у себя в конторе - чаще босерона, как и многих других, возили на чужие мероприятия по городам, может, даже по странам - он не знает, ибо все красоты пути для пса были окрашены в грязно-дерьмовый тон подгнивших досок ящика.
  Внутри своего сердца Тринадцатый по-прежнему лелеял дух свободы, мечтал о большом, прекрасном мире "за стенами" и жаждал мести тварям, жестоко уничтожившим десятки его товарищей.
  До двухлетнего возраста босерон, за несгибаемость прозванный зрителями Флинтом, не проигрывал ни разу, падая и вставая, неимоверными силами продолжая бой до тех пор, покуда враг не был повержен. Однако подобное везение, как известно, имеет неприятное свойство заканчиваться.
  Однажды владельцы "Тихого Омута" ввязались в спор, а затем - и в пари на то, что их овчарка сумеет одолеть другую восходящую звезду: молодую, но грузную суку бурбуля. Бой решили провести на окраине малоизвестного городка - Улья; небольшая аудитория, обшарпанная заброшка - "левое" место, никак не связанное ни с одной из "противоборствующих" сторон... Длилась вакханалия минимум час, может, и все полтора; по истечении их Тринадцатый рухнул в месиво из глины, песка и штукатурки. Он проиграл - на сей раз удача отвернулась от Флинта, встав на сторону грубой силы бурбуля и его толстой, крепкой шкуры.
  Добивать бывшего чемпиона не стали: "смилостивились" и просто вышвырнули на улицы под скопление мрачных кровель Улья. Раненый пёс пару часов валялся без сознания в одном из переулков окраины; дождь привёл его в чувство. Капли воды забивались в нос, уши и глаза, ветер путался среди взлохмаченной, окровавленной шерсти. Боль от укусов бурбуля была невыносимой, но даже её перекрыла, едва прокравшись в затуманенное сознание, одна мысль: свобода. Никакой клетки, никаких цепей, никаких людей - лишь небо, тяжёлое от туч, каменные коробки домов вокруг него и чистая (относительно, конечно) дождевая вода.
  Разве мог он умереть, едва коснувшись своей самой сокровенной мечты? Тринадцатый сражался со смертью, как никогда раньше. Забравшись в какой-то из тёмных углов канализации, он пролежал три дня, практически не шевелясь, питаясь редкими помоями и глотая вонючую сточную жижу. Он давил скулёж, давился слезами отчаяния и боли, терпел гноящиеся раны и буквально одной только силой мысли заставлял сердце биться, боясь потерять только что обретённую волю.
  Благо, за его стараниями всё это время наблюдали со стороны. Оценивали, возможно, размышляли о чём-то своём, примеривались - и на третьи сутки, наконец, соизволили подсобить: канализационные крысы, коих впечатлило отчаянное упорство пса, подобрали его и выхаживали на протяжении нескольких недель. Не за "спасибо", разумеется; Семья вообще редко что делает бесплатно. Но, признаться честно, Тринадцатый и сам бы не ушёл, не отплатив своим спасителям.
  С той поры и началась история его "сотрудничества" с крысами и их таинственным хозяином: связанный долгом, связанный законами чести Лаэрт - как он назвался ради новой жизни - отныне работал на Семью, в основном защищая её интересы при помощи старой доброй силы. После некоего "испытательного срока" в конце 2016-го года пёс принял звание реджиме, тем самым став полноценным членом организации, к которой с каждым днём привязывался всё больше и больше.
  Когда-нибудь он, конечно, уйдёт. Лаэрта тянет - пока ещё тонкой нитью на периферии сознания - покинуть Улей и отправиться, куда глядят глаза - за горизонт, а может, и дальше. Но покуда долг не выплачен, покуда сам Крёстный Отец, глава семейства, не даст ему право отправиться в путь, пёс намерен с честью нести бремя Семьи и защищать тех, кто когда-то защитил его самого.
  Не так давно - буквально в феврале 2017-го - Флинт также вошёл товарищем в состав Кластера. Это была его личная инициатива, согласованная с капо: внедриться в новообразованную группировку, дабы следить за действиями оной - простая мера предосторожности. Ныне Лаэрт так и живёт: одна нога здесь, другая там, большей частью средь узких улочек, в диких окрестностях города да глубоко в канализации, дабы не попасться в лапы "Спящему Еноту".