Жизненный путь Ефрейтора – тяжёлая борьба с самим собой и враждебными обстоятельствами (как кажется, по крайней мере, ему самому), укрепление характера и становление личности. Оглядываясь назад, он не жалеет ни о чём, лишь одобрительно покачивает головой. Он всегда учился на чужих ошибках, поскольку, конечно же, никогда не совершал своих, каждый раз оборачивая всё в собственную выгоду. Ведь Ефрейтор идеален.
Будучи щенком, он отчаянно не хочет учиться, выполнять команды и тренироваться. Ему хочется беззаботно играть, но раз за разом его безжалостно вышвыривают на очередной сеанс дрессировки. Тогда Ефрейтор рычит в исступлении, сжимает зубы и разворачивает холодную войну. Бунтует он, как бы это ни звучало, тем, что выполняет все команды, блюдёт все назидания с необыкновенным рвением. Не хочет показывать, что сдался, что это не для него, что он оказался слабым звеном. Вместо этого Ефрейтор перешагивает за предел своих возможностей и делает феноменальные успехи, показывая себя одним из самых достойных представителей подрастающего поколения. А всё потому, что делает это назло. Если ему говорят, что у него что-то не получается, он оттачивает это до тех пор, пока не начинает выполнять в идеале. Ефрейтор воспринимает критику болезненно, не даёт к себе придраться, исправляет всевозможные изъяны так, чтобы не осталось ни одного. И в дальнейшем, выполняя свою работу, он соблюдает порядок в ней почище любого перфекциониста, становится грозой бродяг.
Ефрейтор умён, очень умён, и это не пустое бахвальство. Есть мудрость, которую черпают из книг, а есть обычная житейская мудрость, которой учит тебя окружающий мир. Ефрейтор владеет последней в совершенстве. Используя порой самые экзотические методы, он может найти нужный подход к любой ситуации, несмотря на её сложность. В этом ему помогают цепкий ум, острая память и завидная внимательность; Ефрейтор схватывает на лету и не упускает из виду ни единой детали, запоминая, кажется, всё на свете. Эти же качества делают его зубодробительно непереносимым: он въедлив и дотошен, почём зря цепляется к словам, не лишён также поистине бюрократской занудности. Всё потому, что Ефрейтор замечает, чёрт возьми, каждую оплошность, любую нестыковку, нисходит на неё, как ястреб, клюёт долго и методично. Он подозрителен до паранойи, что в деле и играет ему на руку, однако в его глазах практически каждый – потенциальный предатель. Ефрейтор не прощает изворачивающейся лжи, не терпит недоговорок, настораживается при сомнительном поведении. Никому не доверяет. Кто знает, среди кого мог затесаться изменник.
Измена – это то, с чем он сталкивается через полгода-год после начала полноценной работы в «Спящем Еноте». Ефрейтору, молодому и горячему энтузиасту, в выслеживании бродяг недостаёт мудрости опыта, и в своих методах он старается подражать старшим коллегам. Он жаждет получить всеобщее признание и вырваться в лидеры. Рыщет взглядом по сторонам в поисках любого шанса на то, чтобы его заметили. Хочет выделиться, показать – вот он я, важный, незаменимый, вы не справитесь без меня, а иначе зачем же тогда брали?
Пресловутый шанс предоставляется, когда Ефрейтор краем глаза замечает вдруг сородича, тенью мелькнувшего где-то вдалеке. Он узнаёт его тут же, да и как не узнать, когда это один из его кумиров, тот, на которого Ефрейтор хочет быть похож так отчаянно? Тогда он позволяет себе эту минутную слабость: подсмотреть за работой ищейки, может быть, намотать себе что на ус на будущее. Когда он нагоняет того, то не может поверить глазам. Ищейка отпускает бездомного на волю. Шокированный, Ефрейтор убегает прочь, хорошую неделю пытаясь осмыслить увиденное. И наконец его изумление перерастает в злобу, отдающую горечью. Он устанавливает слежку за предателем. Становится свидетелем того, как он делится со всяким сбродом хорошей едой, как помогает тем, кто должен быть убит на месте. В груди Ефрейтора кровавым цветком распускается ненависть. Он хочет вонзать в изменника зубы, пока на нём не останется живого места. Но вместо этого заглушает все порывы, отключает эмоции и сдаёт его с потрохами. Что и как с ним случается дальше, Ефрейтор не знает и не пытается узнать.
Ефрейтора, как он и хотел, действительно примечают. Кто-то провозглашает настоящим героем, кто-то начинает сторониться. Уважение его персоны основано зачастую на страхе. Боятся его даже некоторые союзники, иррационально, нервно. От Ефрейтора не скрыть ничего, не стоит и надеяться, что единую оплошность он легко забудет и спустит с рук. Он принимает к сведению, держит в уме, думает об этом каждый раз, как оказывается поблизости. Анализирует. Смотрит с новой стороны. Не чурается доложить кому надо о чём-то, что считает подозрительным, привлечь внимание к проблеме. Когда Ефрейтор проходит мимо, его провожают косыми взглядами исподлобья, отворачиваются, если в ответ посмотрит он сам. Надеются, что не пристанет, что не заметит ничего и уберётся восвояси поскорее. У него же взгляд только один, неизменный: пристальный и колючий, с прищуром, метящий в самую душу. Ефрейтор любит рассматривать и молчать. Нагнетать обстановку.
Одержимый идеальностью в рядах «Спящего Енота», он фанатично метит на место координатора, желая взять бразды правления в собственные лапы. Ведёт себя подобающим образом, без малейшего стеснения командуя всеми и придираясь почём зря. Они смотрятся вместе: напряжённый, готовый сорваться с места Ефрейтор с остервенелым блеском в глазах и его хозяин, Итан Фрост, хмурый сосредоточенный мужчина без тени улыбки на лице. Ефрейтор считает, что всё идёт как по маслу, и он идеально подходит на заслуженную роль. Но.
Но.
Когда бывший глава уходит наконец в долгожданную отставку, вакантное место достаётся отнюдь не Ефрейтору. Узнав об этом, он заходится в бешеном припадке, титаническим усилием воли сдерживает себя, чтобы не загрызть Вернера, и после происшествия хромает с добрую неделю, ушибив лапу в своём берсерковом состоянии. Он ненавидит нового куратора раскалённой добела, обжигающей и ослепляющей ненавистью и даже не пытается это скрывать – всё равно бесполезно. По ночам Ефрейтор грезит, как убивает Вернера, каждый раз всё более изощрённым способом. А потом приводит организацию к тому виду, в каком она должна быть. Кто, если не он?